|
|||||||
|
|||||||
Сёмга атлантический лосось Salmo Salar (3)Мы же проследим ход семги от устья к нерестилищам. По мере приближения к ним рыба постепенно изменяет свой облик. Вначале тускнеет ее чешуя, становясь коричнево-красной, буроватой или темно-бурой, на спине появляются красные и оранжевые пятна, верхняя челюсть изгибается в крюк, а в нижней образуется выемка. Особенно яркая краска брачного наряда появляется у самцов. В сентябре у закройки — семги летнего хода созревают молоки и икра. Созревают половые продукты и у осенки, зашедшей в реку, как мы помним, в предыдущем году. Кроме того, достигают половой зрелости самцы, ни разу не покидавшие реку. Эти не нагулявшиеся в море карлики тоже играют существенную роль в размножении вида, оплодотворяя икру в случае, если мощных самцов не хватит на всех самок. Плодовитость семги относительно невелика. Крупные самки мечут до 20 тысяч икринок, мелкие — до 3 тысяч. Нерест продолжается с середины сентября по начало октября. Проходит он волнами в зависимости от температуры воды и количества осадков. Механизм икромета у семги столь же не прост, как и все остальное в её жизни. Придя на свой каменисто-галечный плес, самка (без учителей и наставников) осваивает ремесло землекопа, вырывая полуметровую яму — гнездо для икры, причем роет она ее на такой глубине и с таким расчетом, чтобы водная быстерь образовывала над гнездом заметную вопонку. Икра тяжелее воды, она ложится на дно гнезда, очередь за самцами, несколько штук которых, вклю- чая и карликовых, обихаживают самку. После того, как самцы оплодотворяют икру, рыба носом и хвостом закапывает яму и, не мешкая, приступает к оборудованию нового гнезда, потом еще одного. Нередко у одного производителя может быть таких гнезд не менее пяти. Они накрываются общей кучей гальки, обра- зуя один бугор. Изнуренные особи, завершив работу, продиктованную могучим инстинктом продолжения рода, с атрофированным желудком (ведь они не кормились с момента, когда из просторов Атлантики закодированная природой генная память толкнула к устью родной реки — тут уж не до охоты, не до еды и «перекуров», — наши лососи, работая сильными плавниками проходили в сутки до 100 километров), после икромета, не в силах пошевелить хвостом, уносятся течением вниз по реке. Те же, кому удалось сохранить силы, уходят в зимовальные ямы, где многие не доживают до весны, гибнут от истощения. В результате, из ста благородных лососей, подчинившихся великому зову, пришедших на нерест, в живых остаются единицы. Сумевших вернуться в море для нового нагула поморы называют лохами и вальчаками. Может быть, не совсем кстати, но мне вспомнилось, что на Руси издревле наши предки с особым пониманием и благоволением относились к рыбе, массово выполняющей свою главную жизненную функцию по воспроизводству потомства, потому в дни, когда она шла на нерест, молчали колокола соборов и церквей, дабы не напугать, не воспрепятствовать этому божьему повелению. А мы? Как только мы ни изощряемся, чтобы соответствовать понятию о собственном «всемогуществе»?! Изводим на корню дар божий — уникальную популяцию благородного атлантического лосося, перекрывая реки плотинами ГЭС: Нива, Тулома, Воронья, Териберка, Пазский каскад из пяти гидроэлектростанций... Искусственные рыбоходы? Во время проектирования ГЭС их строительство учитывается, но насколько они эффективны? Какую же надо иметь волю к жизни, чтобы преодолев вес препоны, воспроизвести себе подобных и погибнуть! А я о колоколах, молчавших в дни нереста самой обычной, далеко не царской плотвы... Мы отвлеклись, а нам надо проследить, что же происходит с икрой. Инкубационный период ее продолжается до мая, пока из инринки не проклюнется личинка, мало чем напоминающая малька. Вес личинки с желточным мешочком на брюшке равен одной десятой грамма. Первое время она живет в бугре, среди хорошо промываемого богатой кислородом воды галечника. Превращение в мальков происходит в июне после рассасывания желточного мешка, мальки прощаются с гнездом, начинается жизнь, полная опасностей, постоянной заботы о пропитании. Пищей им служат мельчайшие инфузорли и свободноживущие жгутиковые растения. Осенью полуграммовые мальки все также скрываются среди галечника на сравнительно тихих участках реки, тут же и зимуют, а к концу второго года жизни обретают типичную для молоди семги окраску, которую называют пестряткой. Пестрятка — темная рыбка, она еще совсем не напоминает взрослых особей, больше похожа на молодь форели или кумжи. Охотясь, она легко становится добычей незадачливых рыболовов, которые могут принять ее за форельку. Чтобы этого не было, надо знать, чем она отличается от пеструшки. По основному бурому фону малька семги на спине располагается с каждого бока еще ряд более темных пятен, сливающихся в воляистую кайму. Между пятнами, около нижней их границы, просматриваются красные точки, они Же могут быть и на спине; а ниже боковой линии располагаются редко. В возрасте от трех до пяти лет с мальком происходит новая метаморфоза, он меняет пестряточный наряд на нежно серебристый, но красные пятнышки совсем не исчезают, они как бы просвечивают сквозь серебро, да жировой плавник указывает на то, что это не мурманская сельдь, на кого малек сейчас похож, а молодь семги, готовящейся к переходу из пресной воды в море. Лов семги в нашей области запрещен круглогодично во всех реках, их притоках и озерах, входящих в систему этих рек, впадающих в Баренцево и Белое моря, за исключением организованных лицензионных участков на реках Титовка, Канда, Кузрека и др. Справки об этом всегда можно взять в районных инспекциях рыбоохраны и в управлении Мурманрыбвод. Теперь о самом главном возрастном периоде жизни семги — морском, когда она быстро прибавляет в весе и вырастает порой до метрового размера. Пятилетнего малька семги называют серебрянкой, или покатником, хотя «пятилетний» — не надо понимать буквально — в море скатывается молодь различного возраста и размера. Беломорский покатник отличается от баренцевоморского тем, что он меньше живет в реке, а следовательно, скатывается, имея меньший вес и размеры. Трех — пятилетние семужата мигрируют в море в июне —июле, порой отдельные группы покидают пресную воду и в августе. Это зависит от прогрева воды в реках, чем вода теплее — тем интенсивнее миграция. Первое время молодь живет в приливо-отливной морской зоне и лишь осенью уходит в Норвежское море, а потом расселяется в огромной акватории от Шпицбергена до северных берегов Исландии. Возвращаются «домой» особи разных стад в разное время. Одни — через год, другие—через два-три года. Иные идут на нарест через семь лет. Остальное мы знаем. Возраст семги, как, собственно, и других рыб определяется по чешуе. Чем больше семга нагуливается в море, тем, естественно, больше ее размеры, тем больше шансов противостоять в борьбе с врагами, которых у нее немало — акулы, дельфины, тунцы. Самая большая загадка семги, наД которой бьются и пока безуспешно ученые: как, каким чутьем она безошибочно определяет курс своей миграции обратно в реку, где сама получила право на жительство. Этого никто не знает. Когда же завеса упадет и с этой тайны, не исключено, что человечество, разгадав способы ориентации кочующих животных, разрушит прежние устои своих знаний, чтобы прийти к новым их высотам, подсказанных отношениями между живыми организмами и Вселенной. |
|||||||
