Табличка-указатель “Терский район” лаконично возвестила о том, что мы приближаемся к Умбе, районному центру. Дорога хорошая, гладкий асфальт, только километровые столбы мелькают. Вот пошли развилки дорог, ещё немного и наконец въезжаем в посёлок Умба. У километрового знака “109” я высаживаюсь. Здесь поворот на Варзугу. Сосед мой, попутчик, всю дорогу молчал, а в самый последний момент вдруг изрёк со знанием дела: “Завтра в десять от ДК на Варзугу пойдёт машина”. Интересно. Это уже вторая информация на эту тему. Первая была ещё в Кандалакше, от шофёра, что меня вёз. Тот говорил, что от Умбы туда ходит автобус по вторникам. Сегодня воскресенье. Ясно, что информацию ещё предстоит перепроверять, а пока что можно пройти чуть вперёд и попробовать наугад постопить, вдруг что получится.

Машин в этом направлении идёт много. И ни одна не останавливается. Как мне потом объяснили, в основном они здесь идут в совхоз (6 километров). Вот пронеслись два рыбнадзорных УАЗика-фургона с резиновыми лодками на крышах. Эти явно на Варзугу. Не остановились.

Между тем, информация от моего попутчика относительно завтрашнего транспорта на Варзугу получила первое подтверждение. Молодой папаша, прогуливающийся с коляской, сказал, что автобус туда ходит не по вторникам, а по понедельникам, действительно в десять от ДК. Понедельник – это завтра. Имеет ли тогда смысл дальше стопить?

Стою уже больше часа. Не судьба. В общем, это и правильно. Нельзя так сразу с места и в галоп. В конце концов, это просто неинтересно. Что это за автостоп, если нигде не зависать? И вообще – я ещё сюда не приехал. Даже, по большому счёту, не уехал из Москвы. Надо дать какое-то время, чтобы организм перестроился на новый режим, а самое главное – чтобы перестроилось в голове. И для этого мне с каждым разом требуется всё больше времени. В этот раз не хватит и целого дня, и потому знакомство с Умбой пройдёт несколько натянуто.

Улица, в которую переходит дорога из Кандалакши длинная, извилистая и несколько раз меняет своё название. Дома пока что деревянные, одноэтажные. Судя по альбому Ополовникова, в Умбе должен быть деревянный мост на городнях и несколько рыболовецких амбаров конца XIX – начала XX века. Однако, альбом вышел уже довольно давно, за это время многое могло измениться.

Центральная улица, упираясь в плёс, продолжается вправо и влево. Правый отворот, минуя деревянный мостик через пролив Малой Перьгубы, забирает влево, идёт какое-то время вдоль берега у подножия холма, затем, сохраняя традицию смены названия, выворачивает от берега вправо и, перевалившись через холм, вскоре выходит на мост через Умбу-речку, к расположенной на противоположном берегу Умбе-деревне.

Но туда потом. Сейчас мне в другую сторону, в административный центр посёлка, а географически – самую дальнюю окраину. Вон она – на той стороне плёса, на холме. Когда плёс продолжался перемычкой между губами, это был остров, ограниченный с севера этой самой перемычкой, с запада и востока Малой и Большой Перьгубами, а с юга собственно Белым морем. На этот остров вёл деревянный мост, остатки которого ещё проглядываются сквозь засыпку. Засыпали, надо сказать, основательно: Большой Перьгубы совсем не видать. Вхожу на мост, вернее сказать, на то, что когда-то им было, обгоняя какого-то местного мужичка лет пятидесяти. Он-то меня и заловил. “Ты чё, – говорит, – с гитарой и такой грустный?” А я не грустный, это просто рюкзак тяжёлый, мне бы побыстрее гостиницу найти и ДК. И ещё здесь где-то есть действующая церковь, в которой, как мне сегодня сказали, должны быть старые иконы с Терского берега и даже частица Туринской Плащаницы.

Мужичка зовут Володя, Владимир Михайлович Белозерцев. Он охотно вызвался мне всё показать и сразу же предложил: “А хочешь, можешь остановиться у меня, я один живу, дешевле будет”. Ну, мне для начала хотя бы вещи бросить.

Володин дом прямо здесь, перед мостом. Дому 100 лет. Деревянный, двухэтажный, родительский. Володя занимает половину первого этажа, в другой половине живёт брат Саша. На второй этаж недавно подселили каких-то бичей.

Сам Володя без работы. Состоит на учёте на “бичёвке” – бирже труда. Получает 60 рублей в месяц, с него ещё за что-то вычитают. Живёт ловлей рыбы, сбором ягод и грибов. Деньги на хлеб зарабатывает собиранием бутылок. И в похожем положении здесь очень многие. Работы нет, в посёлке только две приличные конторы – дорожники и пожарники. Всё остальное – лесозаготовки, рыболовецкое хозяйство и пр. – постигла участь развалившейся страны. Сейчас стало совсем тяжко: рыбинспекция шерстит почём зря. Не разрешают ни рыбачить, ни охотиться, даже просто себе на пропитание. Только по лицензиям, за которую надо выложить совершенно нереальную сумму. Того и гляди, на ягоды-грибы скоро будут требовать лицензии. И если раньше инспектора были из своих, всегда можно было договориться, то сейчас нагнали каких-то новых, мурманских – натасканные, устраивают облавы, зверствуют как шакалы. Народ здесь зимой приноровился есть собак, это считается деликатесом, очень вкусное мясо.

Володя всё это рассказывает и одновременно ведёт меня по островной части, административному центру посёлка, вполне городскому микрорайону с каменными пятиэтажками. Собственно говоря, Умба уже год или два имеет статус города, по сути ещё оставаясь посёлком городского типа, правда, вполне цивилизованным. Возле Дома Культуры конечная автобусная остановка, сюда приезжает автобус из Кандалакши. И отсюда же уходит на Варзугу, но никто почему-то толком не может сказать, по каким именно дням, вроде бы у него недавно поменялось расписание. Единственное, что удалось узнать – это что он ходит раз в неделю, что при отправлении ждёт утренний автобус из Кандалакши и что сам по себе представляет не совсем автобус, а машину-грузовик ГАЗ-66 с пассажирским кузовом.

А самолёты в Варзугу теперь не летают, хотя аэродром в Умбе есть. Самолёты летают в деревни дальней части Терского берега, глухой и бездорожной, что за устьем Варзуги-реки. Летом туда не дойдёт ни одна машина.

Гостиница здесь неподалёку, на центральной улице, но мне она уже не нужна. Там же здание районной администрации, там же рынок, где по понедельникам большой базарный день – торгуют бульбаши-челноки, и, к слову сказать, цены у них ниже московских.

Если обратно к засыпанному мосту спускаться по центральной улице, то как раз проходишь мимо действующей церкви, устроенной в одном из домов. Относительно Туринской Плащаницы информация не подтверждается. А иконы с Терского берега есть. Их три: Василий Великий, Николай Чудотворец, а какая третья – точно не запомнил, то ли Спаситель, то ли Покров Богородицы. На больших досках, с полукруглым верхом, судя по всему, с церковного иконостаса.

Здесь же я спросил и про варзугскую церковь. С момента приезда долго не решался это сделать. Уже не раз бывало: добираешься в какое-либо место, где по описаниям должна быть церковь или часовня, приезжаешь, а её нет. Сгорела или завалилась. Но в Варзуге, похоже, слава Богу, всё в порядке. Более того, мне сказали, что там недавно сделали вторую церковь, и это уже совсем интересно…

По словам Володи в Умбе есть ещё одна церковь – молельный дом, но там какие-то сектанты. Здесь на севере почему-то всех сектантов собирательно называют баптистами. Один из распространяемых ими листков-буклетов я сегодня уже видел.

Между тем, я сделал одну большую ошибку: не взял с собой фотоаппаратов. И ещё не раз об этом пожалею. Думал как – сходим к ДК и вернёмся в дом. А Володя решил показать мне всё сразу и повёл меня в Умбу-деревню. Я должен был такое предвидеть, не первый раз на трассе. Ещё московская заторможенность – отложить на потом. “Потом” ничего не бывает.

Река Умба течёт параллельно обеим Перьгубам, в километре от Малой. Средней ширины, каменистая, быстрая, вся в бурунах. Это через неё был деревянный мост на городнях, что в альбоме Ополовникова. Увы, от того моста не осталось и следа. Вместо него – современный, высокий, бетонный. На нём стоят несколько рыбаков с удочками, пытаются кого-нибудь поймать. До первой облавы, здесь теперь шмонают и удочки.

И тех огромных двухэтажных домов, что на фото у Ополовникова, тоже не видать. Дома здесь главным образом средних размеров, в 4-5 окон на фасаде. Много переделанных или просто дачного типа.

А вот деревянная церковь, вернее, то, что от неё осталось. Без окон, без дверей, без полов. Большой, квадратный в плане объём со слегка выдающимся прямоугольным алтарным выступом. Частично сохранилась обшивка, сохранились некоторые изначальные внутренние перегородки, по-видимому, было три придела. Одного ската кровли нет вообще, только скелет из стропил-слег, другой скат представляет собой дырявый хлипкий шифер. То ли школа здесь была, то ли клуб. И тем не менее, её собираются восстанавливать как действующую церковь. Уже привезли брус, сложили внутрь, но никто не охраняет, и скорей всего его растащат: строятся здесь многие.

Володя – человек открытый, общительный. На всём протяжении пути постоянно с кем-то здоровается, обязательно перекидывается парой фраз. Вот сейчас по какому-то поводу заскочили на минутку к одному его приятелю, потом к другому. Этот другой из сектантов. Володя говорит, раньше сильно пил. А как связался с сектантами, пить перестал. Оставил, кстати, благоприятное впечатление – очень доброе лицо.

Действительно, экскурсия по полной программе – мы пошли к морю. Оно от деревни в двух километрах. Идём через бор вдоль берега реки по каменистой тропинке, скачущей то вверх, то вниз. Володя беспрерывно что-то рассказывает, но я, похоже, уже не могу вместить. Перебор для первого дня, к тому же не емши с семи утра, ещё с поезда.

Морской берег здесь высокий и скалистый, поросший лесом. Собственно говоря, такой весь Кандалакшский берег. Терский берег начинается сразу после Кандалакшского, а где между ними граница – по этому вопросу нет единого мнения. Здесь все считают, что Терский начинается с Умбы. Но это административно. Судя по карте, граница там, где кончается Кандалакшский залив, а это километров 80 после Умбы. В одной книжке я даже вычитал, что Терский берег начинается ещё дальше – только после устья Варзуги. Мне же представляется, что граница должна быть там, где меняется характер ландшафта: Кандалакшский берег высокий и скалистый, Терский – ровный и низкий. Если так, то эта граница находится прямо за Турьим полуостровом, который начинается здесь неподалёку, от Большой Перьгубы, и на 10 километров выдаётся в море треугольником с вершиной-оконечностью мысом Турьим. Но самого мыса не видно, обзор закрывает Вольфостров, 70-метровой скалой вырастающий из моря. Кстати сказать, слова “Терский”, “Турий”, “Турья” одного происхождения и, судя по топонимическому словарю Республики Коми, в переводе с прибалтийско-финского означают “север”, “северный край”.

Под ногами россыпь низенькой травки с фиолетовыми цветочками, очень пахучей, с терпким мятным запахом. Её здесь заваривают в чай, а называют очень интересно: Богородица. Я сначала подумал, что это какой-то род мяты. Уже в Москве мне подсказали, что это скорей всего чабрец. Действительно, в справочнике значится, что чабрец имеет несколько названий, его ещё могут называть тимьян или Богородская трава. А по-местному, по-терскому – Богородица.

Мы с Володей направляемся к рыболовецкой тоне. Вон она, за заливом – рыбацкая избушка, нехитрое хозяйство, участок ловли рыбы. Огибаем залив с выброшенными на берег морским виноградом и водорослями агар-агар, переваливаемся через холм и оказываемся у избушки. Пока Володя разговаривает с рыбаком, можно просто посидеть на скамеечке у стола, попытаться забыть про усталость и обилие событий и созерцать эти дивные места, море и скалы и женскую фигуру на высокой скале напротив, нарисованную когда-то заезжими туристами и периодически подновляемую местными рыбаками.

Володя захотел мне ещё показать заброшенную шахту. Она здесь, на островке, можно перескочить по камням. Шахты мы так и не нашли, зато был замечательный повод полазить по скалам.

Всё, пора возвращаться домой, время близится к вечеру. На мосту через Умбу-реку рыбаков уже нет ни одного, видимо был шмон.

Однако, было бы неплохо выпить хотя бы чайку. У Володи в доме только немного хлеба. А магазины уже начинают потихоньку закрываться, сегодня воскресенье. Надо идти на центральную улицу.

Экскурсия продолжается! Этот участок центральной улицы заповедный (наподобие нашего Арбата), с деревянной дощатой мостовой. Не оригинальной, конечно, восстановленной. Проезжая асфальтовая трасса пущена в обход.

Чего-нибудь на скорую руку к чаю – хлеба буханку, кусок сыра, каких-нибудь пряников. Уже потом я сообразил, что в подобной ситуации надо было накупить всего побольше и оставить Володе. Но соображаю я сегодня туго.

Чай из чаги, за неимением настоящего, вполне можно пить. Он даже по вкусу чем-то напоминает настоящий чай.

Немного подкрепились, можно теперь и заняться делом – фотофиксацией здешних мест. Но сначала хозяев – Володя попросил запечатлеть его с братом.

Брат Саша тоже без работы, но несколько в лучшем положении, чем Володя: владеет ремеслом, выделывает шкуры. Вот и сейчас у него имеется выполненный, но пока ещё не отданный хозяину заказ – шкура медведя. С этой шкурой мы все по очереди и сфотографировались.

У братьев дело – надо сплавать на лодке, проверить сети. А у меня свободное время. Ура! Наконец-то! Теперь бегом – до Умбы-деревни, сфотографировать церковь и речку со скалами, потом бегом обратно – надо хотя бы одним кадром запечатлеть и посёлок. Где бы лучше? Наверное, здесь, с мостика через пролив, с видом на островную часть посёлка через плёс Малой Перьгубы. Как раз на том берегу в кадр попадает и действующая церковь, и огромные рыболовецкие амбары прямо у воды, похоже, те самые, столетние. А здесь на переднем плане – часовенка, совсем маленькая, новодельчик, белая, дощатая, с крещатой кровлей, квадратная в плане, каждая стена длиной чуть больше метра. Один местный мужичок поставил, сам, по своей инициативе.

Время ещё есть, можно сходить в островной микрорайон, может, узнаю что интересное про автобус. В результате про автобус мне никто ничего нового не сказал, зато пытались затащить ещё в один дом. Я просто что-то спросил у встречного мужика без всякого намёка. Тот меня сразу вычислил: “Ты что, приезжий? Ночевать есть где? А то пошли ко мне”. Справедливости ради должен заметить, что это последний такой прецедент во всём путешествии.

Ключ от Володиного дома лежит в условленном месте. У него интересно: в комнате повсюду стоят чучела крабов, морских ежей и прочих обитателей моря. Володя сам морской человек, в свою бытность ходил на кораблях. А вот теперь вынужден бичевать. Что-то его слишком долго нет…

Так. Кажется, возникли форс-мажорные обстоятельства: Володю с братом заловил ОМОН. Отобрали сеть, рыбу, составили протокол. Ладно бы сёмга или горбуша, их и не могло быть в том месте, – треска, штук семь небольших рыбёшек. И это при том, что здешний народ издревле жил главным образом ловлей рыбы. Володя прибежал, схватил документы и справку о безработице и убежал обратно, твердя одно: сеть – ладно, другую раздобудем, только бы отдали рыбу – останемся без ухи, совсем есть нечего будет.

А уху мы всё-таки соорудили. Вкусную, сытную, наваристую. Хватило даже на утро. Я здесь впервые увидел, как на самом деле выглядит печень трески.

Володя отделался предупреждением. Вернули рыбу, отдали протокол. По правде говоря, что с него взять? Штрафовать бесполезно, денег всё равно нет.

На улице светло, хотя время уже позднее. И не стемнеет. Здесь не просто белые ночи, здесь заполярье, край незаходящего солнца. Сегодня 15 июля, прошло больше трёх недель со дня летнего солнцестояния, поэтому солнце здесь уже заходит, но чтобы почти сразу взойти вновь.

Володя, как истинный морской человек, ведёт свой “бортовой журнал”. Тщательно записал в него свои сегодняшние приключения с ОМОНом. Мне бы тоже не мешало сделать кое-какие записи. И в любом случае завтра к десяти надо идти с вещами на автобусную остановку.